Илья ИТКИН
СКАНДАЛЬНОЕ РАЗОБЛАЧЕНИЕ, или О ПОЛЬЗЕ ЧАСТНЫХ ВОПРОСОВ
("Ворон" Николая Глазкова в лингвистическом освещении)
В 1845 году в американских газетах было опубликовано
стихотворение Эдгара Аллана По "Ворон" ("The Raven"), сразу же
завоевавшее необыкновенную популярность в США, а потом и в
других странах. За полтора века, прошедшие с тех пор,
множество поэтов обращалось к созданному По сюжету,
переиначивая, переделывая и перепевая его на все лады. Среди
русских "последователей" американского романтика - бард
Александр Галич, математик, правозащитник и поэт Александр
Есенин-Вольпин и многие другие. А для любителей языкознания
наибольший интерес представляет, пожалуй, "версия" поэта
Николая Глазкова (1919 - 1979), обратившего внимание на ЧИСТО
ЛИНГВИСТИЧЕСКИЕ аспекты диалога между героем и Вороном и
блистательно обыгравшего это в своем стихотворении.
Как же разворачиваются события в балладе По (текст
цитируется по пользующемуся заслуженной славой переводу
Михаила Зенкевича; Ворон в этом переводе говорит по-английски,
т.е. вместо "никогда" произносит "nevermore")?
Как-то в полночь, в час угрюмый, утомившись от раздумий,
Задремал я над страницей фолианта одного,
И очнулся вдруг от звука, будто кто-то вдруг затукал,
Будто глухо так затукал в двери дома моего.
"Гость - сказал я, - там стучится в двери дома моего,
Гость - и больше ничего". <...>
Только приоткрыл я ставни - вышел Ворон стародавний,
Шумно оправляя траур оперенья своего;
Без поклона, важно, гордо, выступил он чинно, твердо,
С видом леди или лорда у порога моего,
На Паллады бюст над дверью у порога моего
Сел - и больше ничего.
И, очнувшись от печали, улыбнулся я вначале,
Видя важность черной птицы, чопорный ее задор,
Я сказал: "Твой вид задорен, твой хохол облезлый черен,
О зловещий древний Ворон, там, где мрак Плутон простер,
Как ты гордо назывался там, где мрак Плутон простер?"
Каркнул Ворон: "Nevermore".
Итак, некто, впустив гостя, обращается к нему с
совершенно естественным вопросом и получает совершенно
неестественный ответ - настолько неестественный, что даже сам
хозяин - меланхолик и мистик, убитый горем из-за смерти
возлюбленной, - не может этого не заметить.
Выкрик птицы неуклюжей на меня повеял стужей,
Хоть ответ ее без смысла, невпопад, был явный вздор;
Ведь должны все согласиться, вряд ли может так случиться,
Чтобы в полночь села птица, вылетевши из-за штор,
Вдруг на бюст над дверью села, вылетевши из-за штор,
Птица с кличкой "Nevermore".
Казалось бы, диалог прекратится, едва начавшись:
произошла, как говорят лингвисты, сокрушительная
КОММУНИКАТИВНАЯ НЕУДАЧА. В самом деле, зачем разговаривать с
собеседником, коли тот мелет "явный вздор"? Однако на вопрос,
который был задан, ответ "Nevermore" в принципе может и не
оказаться полным абсурдом - почему, мы увидим дальше. Чувствуя
это, герой стихотворения как бы дает Ворону еще один шанс, чем
тот незамедлительно и пользуется.
Ворон же сидел на бюсте, словно этим словом грусти
Душу всю свою излил он навсегда в ночной простор.
Какая наивность!
Он сидел, свой клюв сомкнувши, ни пером не шелохнувши,
И шепнул я вдруг вздохнувши: "Как друзья с недавних пор,
Завтра он меня покинет, как надежды с этих пор".
Каркнул Ворон "Nevermore!"
При ответе столь удачном вздрогнул я в затишьи мрачном...
Строго говоря, это последнее "Nevermore!" ответом назвать
нельзя: Ворон ведет себя крайне невежливо, поскольку его никто
ни о чем не спрашивал. В то же время с содержательной точки
зрения его реплика выглядит исключительно уместной: ловко
ввернув ее в самый подходящий момент, гость дает понять, что
общение с ним вполне возможно. Пораженный герой задает Ворону
еще несколько вопросов, получая в ответ неизменное
"Nevermore!", и в итоге, слегка посопротивлявшись, вынужден
смириться с постоянным присутствием обнаглевшей птицы у себя в
доме.
Подобный взгляд на события, изложенные в стихотворении
По, может показаться пародийным. Однако тексту он не
противоречит, и, на наш взгляд, нечто подобное имел в виду и
Николай Глазков, помещая своего героя в ту же ситуацию и
демонстрируя, какую линию поведения следовало выбрать, дабы
избежать столь плачевной развязки:
Черный ворон, черный дьявол,
Мистицизму научась,
Прилетел на белый мрамор
В час полночный, черный час.
Я спросил его: - Удастся
Мне в ближайшие года
Где-нибудь найти богатства? -
Он ответил: - Никогда!
Я сказал: - В богатстве мнимом
Сгинет лет моих орда,
Все же буду я любимым? -
Он ответил: - Никогда!
Я сказал: - Невзгоды часты,
Неудачник я всегда.
Но друзья добьются счастья? -
Он ответил: - Никогда!
Как видно, ответы Ворона при всем их однообразии выглядят
совершенно разумными. Однако герой Глазкова хорошо понимает,
почему это происходит. Он собирается резко изменить характер
диалога и проверить, сможет ли собеседник приспособиться к
новой ситуации. Иначе говоря, против Ворона готовится ЯЗЫКОВАЯ
ПРОВОКАЦИЯ.
И на все мои вопросы,
Где возможны "нет" и "да",
Поистине уникальный пример лингвистической рефлексии в
поэтическом тексте! Перед нами - абсолютно строгое определение
синтаксического термина ОБЩИЙ ВОПРОС. Действительно, общие
вопросы задаются ко всему предложению (например: "Эта статья -
интересная?", "Любишь ли ты меня?"), а потому на них можно
отвечать "да" или "нет". Слово "никогда", которым
злоупотребляет пернатый прорицатель, в данном случае можно
понимать как усиленное "нет". Напротив, ЧАСТНЫЕ ВОПРОСЫ - это
вопросы, содержащие специальные вопросительные слова
(например: "КТО на свете всех милее?", "ПОЧЕМУ поезд
опоздал?"); ответ "да" или "нет" на них абсолютно невозможен,
а ответ "никогда" более или менее уместен только при наличии в
вопросе слова "когда" ("КОГДА Россия станет чемпионом мира по
футболу?" - "Никогда!").
Теперь ясно, в чем состояла лингвистическая трагедия
героя По. Вопрос "Как ты гордо назывался?.." - это, конечно,
частный вопрос; однако ответом на него служит ИМЯ, а
собственные имена, как известно, бывают любые (и не только в
литературе, от гомеровского Одиссея, назвавшегося именем
Никто, чтобы обмануть циклопа Полифема, до бессмертных
гоголевских Неуважай-Корыто и Сквозника-Дмухановского, но и в
жизни: мне, например, доводилось сталкиваться с человеком по
имени Станислав Романович Нетудыхатка). "Птица с кличкой
"Nevermore"", конечно, редкая птица, однако никакого нарушения
языковых норм здесь нет. Потому-то вежливый американец и не
отказался продолжить разговор.
Отвечал вещатель грозный
Безутешным НИКОГДА!..
До поры до времени нашему Ворону крепко везло: даже и
среди общих вопросов его любимое словцо приложимо далеко не ко
всем. Ведь должны все согласиться, вряд ли может так
случиться, чтобы "никогда" оказалось осмысленным ответом,
скажем, на вопрос "Вася, ты купил картошку?". Дело в том, что
в стихотворении Глазкова все вопросы задаются В БУДУЩЕМ
ВРЕМЕНИ и касаются одной и той же проблемы: наступит или нет
некое событие, а именно в ответ на такие вопросы "никогда"
звучит совсем неплохо.
Я спросил: - Какие в Чили
Существуют города? -
Языковая провокация в действии! Ворону задан ЧАСТНЫЙ
ВОПРОС, при этом относящийся к настоящему времени, да еще и с
заранее известным ответом. Кстати, а какие Вы, уважаемый
читатель, знаете чилийские города?
Он ответил: - Никогда! -
Естественно. Ведь манера общения или, выражаясь более
научно, РЕЧЕВОЕ ПОВЕДЕНИЕ новоявленного кандидата в пророки
отличается крайней примитивностью. Если называть вещи своими
именами, перед нами не Ворон, а скорее попугай, знающий на
человеческом языке одно-единственное слово и вынужденный
повторять его совершенно безотносительно к смыслу и форме
вопроса. Таким образом, разработанный героем план полностью
удался.
И его разоблачили!
И поделом!